Вот он сидит за столом и заинтересованно беседует с
кем-то приятным или полезным, а тут ты отворяешь дверь в тамбур, ведущий в
кабинет, и в темноте до следующей двери напяливаешь на себя соответствующее
задаче выражение лица, надеясь застать Егора врасплох.
Дескать, вот он — я!
И в ту же секунду
Егор, который обаятельно беседовал, точнее, навязывал (зачеркнуто), рекомендовал
политической, или журналистской, или культурной знаменитости «из круга» свои
идеи будущей статьи собеседника, замечает меня.
Лицо его мгновенно (без
инерции) делается таким, как на фотографии справа. (Этот дружеский, полный
симпатии к объекту взгляд адресован мне лично.)
— Материал
принес?
Или:
— Когда сдашь статью?
Или:
— Я ничего не понял! Ты
собираешься работать?
Или:
(Но это уже после виртуозного вранья и обещаний
быть с рукописью гораздо большей, лучшей и глубжей к утру! Нет, к вечеру!)
—
Может, посидим вечером, поговорим?
— Конечно, Егор! — хотя планы были иными,
может, даже предполагалось придумать заголовок к обещанному тексту.
И вот мы
сидим. И Ира, и собаки: Кубик (чтобы не Шарик) и фокстерьер с
труднозапоминающимся именем Жека. И, взяв по стаканчику виски, обсуждаем, как вы
думаете — концепцию… Да чего угодно. И опять нелегкий вопрос:
— Тебе еще
налить? Чуть-чуть. Что я от тебя жду…
Это другой Егор и снимок другой (мне
он, кстати, нравится больше).
Чего он от меня ждет?
Ничего он больше не
ждет. Ни от кого.
Он был влюбчивым, ревнивым, нетерпимым. Это ему не мешало
дружить. Он строил отношения, портил их, возрождал, снова ломал и опять
строил…
И с жизнью отношения у Егора были долгое время хорошие. Он сделал
немало, чтобы их разрушить, а сил, чтобы восстановить, не хватило.
В Большом
Времени он был не один. Но единственный. Такой. Без него кто-то мог не случиться
вовсе, а остальные были бы хуже. Он об этом не помнил, а нам не забыть
бы…
Теперь из него ушло время, но оно сохраняется в нас. И Егор в
нем.
Юрий
РОСТ ***
Сказать, что именно Егор Яковлев создал новую
отечественную журналистику, значит сказать не все. Он сформулировал стандарт,
который казался революционным, а сейчас является единственным. Где факт заменил
бессмысленную вязь слов. Он оставил первое новое телевидение новой России, каким
стало «Останкино» под его, хоть и недолгим, руководством.
<...>
Олег
ДОБРОДЕЕВ
***
Егор
— старший товарищ. Плечо которого всегда чувствовал в боевые 80—90-е годы. Что
оставил нам Егор? Чрезвычайно высокий профессиональный стандарт, умение писать
между строк так, чтобы потом можно было прочесть и понять. Способность
превращать давление сверху в качественный журналистский
продукт.
Александр
ЛЮБИМОВ ***
...Егор
Яковлев сильно изменил мою судьбу. Мы с ним встретились в ноябре 1991 года в
Мадриде во время последнего государственного визита Горбачева. Он огорошил меня
неожиданным предложением — прийти на телевидение, в телекомпанию «Останкино».
Предложил мне странно звучащую должность политического директора. Меня это
удивило, я очень колебался по этому поводу. Но Егор умел добиваться своего. Вся
моя жизнь на протяжении последних лет благодаря ему, собственно, и связана с
телевидением. Поэтому я могу совершенно точно сказать, что мою жизнь Егор
Яковлев изменил, за что я ему всегда был очень благодарен. Хотя сам Егор,
по-моему, сильно недолюбливал телевидение. По-настоящему любил — не то слово —
просто жил печатной журналистикой. <...>
Игорь
МАЛАШЕНКО ***
Не устаю
поражаться тому, как мы ждем смерти человека, чтобы сказать о нем хорошее. Пока
жив — поливаем его. Как умрет — потоки патоки. Противно. Егор оставил что-то
каждому, кто знал его, работал с ним. Это «что-то» хранится внутри нас, оно
приватно, оно не для всеобщего обозрения. Храню его и я и ничего говорить по
этому поводу не стану. Прощай, Егор.
Владимир
ПОЗНЕР ***
Я думаю,
что Егор оставил тот подход к журналистике, который в последние годы
утрачивается. Во всех изданиях, которые он создал, лежала общественно значимая
идея, которая привлекала лучшие умы и журналистские перья. <...> У
российской журналистики была миссия, идея, которой она служила.
<...>
Людмила ТЕЛЕНЬ***
<...> Это
было как орден, когда ты говорил, что тебя к себе на работу позвал Егор. Я
сочувствую даже своим молодым коллегам, которые этого уже не испытают.
Безусловный авторитет, безусловная величина, безусловное имя. Знаю точно, что в
моей жизни, кроме него, не было и не будет никогда больше такого главного
редактора, который был бы своему сотруднику так благодарен за хороший материал.
<...> При том что он мог быть жестким, даже жестоким, несправедливым. Но
другие качества — и великодушие, и безусловное уважение и любовь к таланту — это
все искупали. И еще одно — он был абсолютно каменной стеной для своих
сотрудников, он их никогда не сдавал. Он брал их вину, даже если она была, на
себя, говорил всегда: «Между собой мы потом как-нибудь разберемся». Он нам
оставил воспоминание об эпохе, когда газета была больше, чем газета, когда
газета, собственно говоря, сделала многих людей свободными и избавила многих
людей от страха — и журналистов в том числе.
Ирина
ПЕТРОВСКАЯ
***
...Это сейчас кажется, что было все легко. А перестройка, как и борьба за
гласность, шла очень трудно. Было противостояние. Все время находились под
угрозой закрытия «Московские новости». «МН» и «Огонек» тогда были самыми
популярными. Никогда не забуду сотенные толпы людей, которые собирались у стенда
«МН», газету расхватывали. Сейчас некоторые пытаются дискредитировать
проводников гласности, говоря, что их смелость была санкционированной. Это
неправда, никаких санкций не было на такую смелость. Боролись за каждый
миллиметр территории свободы. Это было очень тяжело. Это были настоящие бойцы.
Егор Яковлев боролся за гласность еще до Горбачева. И за это терпел наказания,
был уволен. Его борьба была связана не с конъюнктурой, а с вызревшим убеждением,
что жить так больше нельзя. Россия проходит сейчас стадию очень нелегкого
становления, когда прошлое просто цепляется в ноги будущему. Некоторые люди
впадают в безнадежность, а я считаю, что этого нельзя допускать. Прежде всего
потому, что такие люди, как Егор Яковлев, верили в осуществление своих идеалов в
гораздо более тяжелой ситуации и оставили нам завет — не
сдаваться.
Евгений
ЕВТУШЕНКО ***
Безжалостный
к себе и другим профессионал, красавец и умница, нежный и верный друг,
деспотичный начальник, скорый в несправедливых оценках, взрывной и конфликтный,
он всегда и везде украшал собой то место, на которое его приводила далеко не
всегда справедливая судьба. Создатель не пришедшегося ко двору, казалось бы,
«чисто ведомственного» журнала «Журналист», затем блистательный спецкор
«Известий», в середине 80-х он пришел в никому толком не известную газету, и все
мы хорошо помним, какой она немедленно стала.
Он был великим главным
редактором, и безусловно лучшую эпоху в истории российской печати вполне можно
определить как время «Московских новостей», которые он делал и сделал своими
руками. <...> И вся тогдашняя журналистика, вся честная и совестливая
журналистика страны равнялась тогда по нему, он открывал настежь запретные до
того темы и имена, и даже чисто профессиональные находки его газеты до сих пор
украшают страницы лучших российских изданий.
Победившая демократия не сумела
или не захотела использовать могучий потенциал слишком многих из тех, кому,
собственно, и была обязана своей победой. Егор Яковлев оказался неудобен на
посту председателя Гостелерадио, и созданная им «Общая газета» слишком
раздражала очевидным неумением идти в ногу. Но само существование рядом
журналиста и человека такого масштаба заставляло весь цех жить и работать с
оглядкой на его одобряющий или
<...> Егора Яковлева в российской
журналистике заменить некем.
От имени Союза журналистов
России
Всеволод БОГДАНОВ, Игорь ЯКОВЕНКО,
Александр БОГОМОЛОВ,
Павел
ГУТИОНТОВ, Михаил ФЕДОТОВ
***
Уважаемая Ирина Александровна. Примите мои искренние соболезнования в
связи с кончиной вашего мужа.
Ушел из жизни талантливый, яркий, душевно
щедрый человек. Егор Владимирович Яковлев много сделал для России, для
утверждения в нашем обществе демократических ценностей. Его уважали, к его
мнению прислушивались люди самых разных взглядов и убеждений. Светлая память о
Егоре Владимировиче Яковлеве навсегда сохранится в наших
сердцах.
Борис
ЕЛЬЦИН ***
Он был
человеком, двигающим профессию. С его приходом изменилось — со времен советской
журналистики — понятие «издание», то, как оно делается. Он открыл колумнистов,
которых должно быть не менее трех, создал новые жанры, по-другому зазвучали
старые. Оставил ответственность в отношении к профессии. Уходящее бескорыстие.
Когда он покидал «Московские новости», то оставил все своим коллегам. Насколько
я знаю из общения, он все время был полон планов, до последнего не мечтал об
отдыхе, пенсии, тихих годах, о которых сейчас мечтают молодые журналисты. Жаль и
того, что человек, настолько послуживший делу, уходит в такой трудный для нашей
профессии час.
Раф
ШАКИРОВ
***
Ощущаю
большую пустоту. Для меня лично он оставил пустоту и память. Он был незаурядным
человеком. Наличие Яковлева свидетельствовало о наличии эпохи. Факт того, что он
где-то есть, говорил о том, что наша история еще не умерла. К сожалению, с ним
может умереть. У него удивительная жена Ира. Удивительная. Она — его часть.
Плохо...
Владимир
ГУСИНСКИЙ
***
Он оставил
нам свободолюбивый дух. Человек, который в свое время написал книгу о Ленине,
сумел вокруг себя объединить такое количество талантливых людей, которые
прорвали блокаду молчания. И этот дух до сих пор неистребим. Меня Егор учил,
когда мне было 20 лет, отвечать на письма читателей в журнале «Журналист», и в
течение всей жизни мы шли как-то параллельно, но я знала, что у меня есть
Егор...
Ирена
ЛЕСНЕВСКАЯ ***
Находясь
далеко, на Крите, узнал о кончине моего близкого друга. Слов нет, чтобы сказать
о том, как тяжело я переживаю… Единственное, что могу сказать: пусть все
проживут такую достойную жизнь, как Егор.
Евгений
ПРИМАКОВ
***
Думаю, что
Егор Владимирович Яковлев оставил очень много, а точнее, самое главное для
журналиста — чувство неудовлетворенности. Журналист должен быть неудовлетворен
собой, и это должно быть в нем всегда. Он во все времена был чем-то недоволен.
Но это было не желание заниматься самоедством, а желание идти вперед. Второе,
что он оставил, — быть верным своим принципам. <...> Егор не забывал своих
героев — связанных с демократическим прорывом, Межрегиональной группой, с
либерализмом. Он дружил с ними. И, наконец, третье качество Егора, которое также
могло бы быть важным для любого журналиста, — он умел прощать...
Олег
ПОПЦОВ
***
Первое, что
оставил нам Егор, — это умение объединять людей. Он и Ирина были душой большого
круга. В трудные времена это особенно важно. Хотя Егор вообще неудобный человек
и неудобный друг, потому что очень честный и прямой. Мы с ним не раз выясняли
отношения. Интересно, но от этого наши дружеские отношения становились даже
лучше.
Егор внес огромный вклад в формирование новой журналистики. И это не
только «Московские новости» или «Общая газета» — он стал камертоном для всей
нашей прессы. Если мы собираемся жить в свободной стране, то все эти институты,
сфера прессы, медийных средств массовой информации — это важнейшая сфера
демократии. Без этих механизмов мы не создадим нормальную истинную демократию, в
которой люди бы чувствовали себя хорошо, удобно, могли бы прояснять все вопросы,
быть участниками всех процессов — это очень важно. Этому он буквально и отдал
все силы.
Кто мог ему в этом помешать? Те, кто знает Егора,
знают.
Никто.
Михаил ГОРБАЧЕВ***
Он
оставил
нам наши звездные часы. Годы 1988–1991 — это наш общий звездный час. Из
«Московских новостей» тогда вышла целая когорта известнейших сегодня авторов —
жаль, что они сегодня не все востребованы, а некоторые не сохранили верность
принципам Егора, но это все равно выдающиеся люди сегодняшней литературы и
массмедиа. <...>
Юрий РЫЖОВ
***
...Это был, безусловно, выдающийся
главный редактор, возможно, главный редактор газетный номер один второй половины
ХХ века в России и в Советском Союзе. Наверное, его можно сравнить с Твардовским
в «Новом мире». Егор Яковлев был, безусловно, тот человек, у которого я многому
научился, прежде всего профессии главного редактора. Это уникальная профессия,
схожая с профессией главного режиссера театра. Они должны быть демократами по
идеологии, но не по поведению — это диктаторского склада личность. Просвещенные
диктаторы — такие диктаторы, которые позволяют своим подчиненным действовать
максимально самостоятельно. У Егора это получалась. Безусловно, он очень был
талантливым журналистом сам по себе, а из его редакторских способностей я особо
выделял качество, которое нечасто встречается, — он любил авторов своей газеты,
он любил журналистов — при том, что многих ругал, проклинал,
выгонял.
Его политическая роль
совершенно понятна. Он сделал из хорошей, но в общем-то малоизвестной газеты
«Московские новости» первую газету страны. Если кто-то считает, что это очень
просто, пусть попробует — и только так можно проверить. У него был сложный
характер, у меня были сложные с ним отношения в разные периоды, но не признать,
что это выдающийся главный редактор, просто
нельзя...
Виталий ТРЕТЬЯКОВ
***
Уважаемая Ирина
Александровна.
Примите искренние
соболезнования в связи с постигшей вас тяжелой утратой. Егор Владимирович
Яковлев был талантливым журналистом, известным общественным деятелем, настоящим
гражданином и патриотом. С его именем связаны яркие страницы демократических
преобразований в России, становление современных свободных отечественных СМИ.
Память о Егоре Яковлеве навсегда сохранится в сердцах его близких, коллег,
друзей — всех, кто знал этого замечательного
человека.
Владимир
ПУТИН
***
Он был разрушителем всяческих табу.
Для него не было ничего, что было бы запретным. Как он, например, из жалкого
чиновничьего журнала «Советская печать» сделал блистательный «Журналист», за
который его потом ЦК КПСС снял и отправил в ссылку в «Известия». Или из
еженедельника «Московские новости», который был пособием для изучающих
английский язык в институтах, сделал блистательное главное издание перестройки.
Во время ГКЧП он создал «Общую газету» вопреки запретам и цензуре… Кроме того,
Егор был удивительный человек на дружбу и любовь: когда встречался с человеком,
которого любил, он весь светился теплотой, мог дружить, как никто другой. С ним
мы потеряли одного из замечательных, теплых, умных и талантливых
людей.
Игорь
ГОЛЕМБИОВСКИЙ
***
Егор Владимирович Яковлев нам
оставил преданность качественной журналистике, убеждение, что с любой властью
можно бороться — и не надо преклонять перед ней голову. Он оставил нам идею —
сегодня понятную, а тогда революционную — газеты без закрытых тем. И он оставил
своим людям, которые с ним работали, понимание того, что труд главного редактора
— это прежде всего огромный черновой труд, невидимый миру, а потом уже любые
представительские функции. И, наконец, Егор Владимирович Яковлев оставил
учеников. <...> Школу Яковлева прошли очень многие — целая когорта людей,
во многом определившая лицо журналистики и 90-х годов, и определяющая
сейчас.
Виктор
ЛОШАК
***
То, что ушел из жизни Егор Яковлев,
для меня — личная трагедия. Сейчас я говорю Егор Яковлев, может быть, впервые в
жизни, потому что все эти годы, сколько я его знаю, всегда называл его Егор
Владимирович, хотя он часто мне говорил: «Паша, мы с тобой на «ты». Я говорил:
«Да, на ты, но я буду называть тебя Егором Владимировичем». Не знаю, почему я
так делал, но для меня это был Человек с большой буквы, и я не буду иначе его
называть. А в жизни были самые яркие моменты — митинги тех далеких 90-х и то
совершенно восторженное состояние на площади Дзержинского у «Детского мира», где
рядом со мной стояли они, Александр Николаевич Яковлев... Тогда мы думали, что
эта свобода будет всегда. К сожалению, до цели еще долго и долго идти. И я
думаю, Егор Владимирович Яковлев очень много сделал, чтобы
приблизиться...
Он меня звал главным
редактором в «Московские новости», когда собирался уходить, — я от этого
предложения отказался. Это было, когда он уходил на телевидение. Я своим делом
считал «МК» и до сих пор считаю. Он это потом
понял.
Павел
ГУСЕВ
***
Как это ни печально, Егор Яковлев
оставил нам воспоминание об «Общей газете», которая закрылась, не дожила до
наших дней. Этот факт, на мой взгляд, символизирует собой то, что мечта Егора
Яковлева, которую разделяли многие его друзья, товарищи, ученики, о солидарности
нашего профессионального российского журналистского цеха, так и осталась мечтой.
И вся история последних лет — это еще и история раскола, который прошел через
наше общество, через политическую и интеллектуальную элиту России, в том числе
через журналистский цех. Раскола, который, как мне кажется, должен быть
преодолен. В противном случае журналистика все больше будет становиться всеядным
ремеслом...
Егору было страшно неуютно
жить в условиях новых реальностей российского медиарынка, он их не любил, многие
вещи вызывали у него протест: необходимость считаться с требованиями
рекламодателей, распространителей, маркетологов, социологов, владельцев изданий,
наконец... Тем не менее, с точки зрения фундаментальных ценностей журналистской
профессии, очень важно, что по сути дела завещал нам Егор Яковлев своим, если
хотите, упрямым нежеланием принять многое в нашей повседневной жизни. Надо
никогда не забывать о том, что журналистика, особенно политическая, — это не
ремесло, а, если угодно, миссия, и без позиции, без идейной мотивации она
мертва.
Евгений
КИСЕЛЕВ ***
Смерть
Егора Яковлева — огромная потеря для отечественной журналистики и всего
российского общества. Его деятельность в годы перестройки сыграла колоссальную
роль в пробуждении общественной активности, в формировании зачатков гражданского
общества. Это не забудется, несмотря ни на какие повороты в дальнейшей жизни
России.
Просим передать наши соболезнования родным и близким
покойного.
Общество
"Мемориал" ***
Он
всем занимался всерьез. У него было чутье журналистское очень сильное — он
всегда чувствовал, что является наиболее актуальным и что идет от граждан. Он
отражал гражданское общество и чувствовал, какие идеи в обществе важны и нужны,
поэтому у него были интересные проекты, которое в то время имели большой
резонанс и притягательность. Он считал, что журналистика — это то, что помогает
людям общаться друг с другом, поэтому писал и говорил о том, что наиболее
интересно.
И последнее: он очень хотел жить и до последнего момента находился
в сознании. Я был, наверное, последним человеком, с которым он встречался до его
первого появления в больнице, и одним из последних, кого он принял в палате.
Могу сказать, что кардиологи 23-й сделали все возможное и даже невозможное,
чтобы он жил, но…
Григорий
ЯВЛИНСКИЙ
P.S. Однажды Егор Яковлев то ли кого цитировал, то ли формулировал:
«Справедливость есть. Только не обязательно выпадает на период твоей жизни».
Затем добавил: это не избавляет от необходимости работать.
