Гроб стоял посреди небольшого зала, свет в который
проникал через высокое мозаичное окно. В зале играла органная музыка. У
изголовья гроба горели тонкие свечи, к подножию постамента пришедшие попрощаться
клали цветы. У стен траурного зала были выставлены венки. «От Анатолия
Борисовича Чубайса», «От «Новой газеты», «От телекомпании ТВ-Центр», «От газеты
«Известия» «От мэра и правительства Москвы» значилось на них. В общем ряду
выделялся венок с лентой в виде российского триколора. На нем было написано: «От
первого президента Российской Федерации».
Венка от второго
президента видно не было.
Зато на краю веночного ряда просто прислоненный к стене стоял другой венок из
еловых веток и роз – «От Владимира Гусинского, Игоря Малашенко, Джона Замани». У
изголовья гроба лежал венок «От семьи Каданниковых», а в предбаннике под
фотографией Егора Яковлева – «От кинематографистов России».
Гражданская панихида началась в 12.00.
Вначале к микрофону вышел главный редактор журнала «Огонек» Виктор Лошак. «Его
ученики, друзья усвоили уроки – быть честными перед читателями, ничего не делать
без мысли, без идеи, жить без пафоса и делать для друзей все», – сказал он.
Михаил Горбачев обратился к семье усопшего, сказав, что дети Егора Яковлева
«были воспитаны в духе свободы». «В последнее время он задавал очень много
трудных вопросов, – сказал Горбачев. – Ведь он отдал столько сил, чтобы у нас
появилась свободная пресса, и страдал, когда в последнее время появились
проблемы». Последний генсек СССР назвал Яковлева «камертоном, с которым люди
сверяли себя».
Первый
мэр Москвы Гавриил Попов обозначил Яковлева как «лучшего представителя элиты
интеллигенции». «Все эти годы (Яковлев) стремился наладить отношения с
реформаторами, – продолжал Попов, – но тем интеллигенция не нужна». Завершил
свое выступление Попов словами: «Егор Владимирович заканчивал свою работу на
радио «Свобода» – это знаменательный пример для всех нас».
Когда
Попов отошел от микрофона, показалось, что это, возможно, было наиболее
политически окрашенное выступление – экс-мэр говорил резко и громко. Однако
выяснилось, что Гавриил Попов еще не закончил. Его возмутило то, что церемония
прощания проходит в таком небольшом зале.
Хвост из желающих в
последний раз увидеть Егора Яковлева, и вправду, был уже в коридоре, а венки,
вносимые с запозданием, застряли в дверях и проплывали над головами.
«В этом городе не нашлось здания, чтобы с Егором могли проститься тысячи», –
добавил сказал Попов. Ему замахала супруга Егора Яковлева – Ирина Александровна,
стоявшая вместе с сыном Владимиром и дочерью Сашей в пяти метрах от микрофона.
«Да, я знаю, что ты этим занималась», – голос Гавриила Попова упал, и бывший
градоначальник несколько стушевался.
Последовавшее вслед за этим выступление председателя
Счетной палаты Сергея Степашина резко контрастировало с предыдущим. Степашин
говорил скупо, казенными словами, самым ярким из которых было, пожалуй,
выражение «истинно русский интеллигент». Внезапно Степашин встретился глазами с
вдовой.
«Простите, – неожиданно произнес председатель Счетной
палаты. – Я вынужденно выступаю здесь от имени власти. Вам было тяжело. Примите
мои извинения», – и Степашин, глядя в пол, быстро прошел мимо гроба на свое
место.
Вдова проводила его долгим взглядом – в ее глаза одновременно была скорбь и
удивление.
Самым
запоминающимся было выступление Алексея Симонова, председателя Фонда защиты
гласности. Он долго не подходил к микрофону, держался за голову, прикрывал рот
ладонью, глядя на усопшего. Наконец он решительно вышел вперед и твердо без пауз
сказал: «Спасибо, Егор, за все, чему научил! Быть одновременно честными и
веселыми, острыми и дружелюбными, щедрыми и непримиримыми. Спасибо!»
Последовало еще несколько
выступлений. «Я твой навеки вечный подписчик», – сказал Марк Розовский. А вслед
за ним прозвучали слова о том, что Егора Яковлева любили женщины, и сам он не
отказывал им во внимании. На это вдова улыбнулась и кивнула. Оказалось, что эти
слова были прелюдией. К микрофону выскочила молодая иностранная журналистка в
красной куртке, которой, видимо, не было в списках выступающих. Девушка была
взволнована и говорила очень сбивчево, завершив недолгую речь словами: «Есть
льюти, которые шифут сретьи льютей мьертфые, – сказала она, – а есть мьертфые,
которые шифут».
Через
некоторое время распорядитель объявил: «Церемония прощания» – и вновь заиграл
орган.
Первым мимо гроба
прошел декан журфака МГУ Ясен Засурский, вслед за ним – Михаил Горбачев. Им не
повезло – прикоснувшись к гробу, они хотели выйти из зала, однако наткнулись на
фотокорреспондентов и операторов. Те буквально хлынули к покойнику, ослепляя
присутствующих вспышками, и возле гроба едва не возникла давка. Однако охрана
незаметными движениями ловко оттеснила журналистов, и те расчистили выход.
Простившись с мэтром,
большинство присутствующих вышли на улицу, где стали курить и тихо
разговаривать, меняясь визитками. Неподалеку от них стояли группа «халявщиков» –
полупрофессиональная каста любителей бесплатно подкормиться, – после панихиды
все желающие могли поехать на поминки, которые были запланированы в одном из
ресторанчиков на Петровке. Туда шли два автобуса. Пока «халявщики» подбирались к
ним, присутствующие совещались – ехать ли на Петровку, а если да – то как:
Рублевское шоссе и Осенний бульвар стояли в плотной пробке.
Урна с прахом Егора Яковлева будет помещена
в колумбарий на Новодевичьем кладбище, рядом с прахом его матери.
Андрей СТЕНИН
