-
Ваши отношения с Альфа-Банком
выяснены до конца. В деле поставлена точка. Деньги им вы уже
выплатили?
- Пока нет,
но это дело нескольких дней. (Интервью было взято до того, как в
«Коммерсантъ» пришли судебные приставы. –
Прим. ред.)
-
Заплатив, «Ъ» отдаст большую
часть того, что заработал за год. Что вы собираетесь предпринять?
- Не большую часть, а почти все. Но, по сути, у нас все в порядке. Для
нас важно было со всем этим разобраться окончательно. Поэтому необходимые
средства мы аккумулировали еще до Нового года. Нам очень помог наш давний
партнер «Банк Москвы», который дал нам кредит на три месяца. Причем кредит не
под недвижимость, а под рекламные контракты. Он был нужен, чтобы избежать
кассового разрыва, так как некоторые наши рекламодатели рассчитываются
постфактум. У иностранных банков я деньги брать не хотел, чтобы вновь не
заговорили – это, мол, Березовский подсуетился. А «Банк Москвы» никак нельзя
заподозрить в аффилированности с нашим владельцем. А наши бюджетные деньги на
этот год никуда не ушли, мы ими пользуемся. Правда, мы собирались пустить часть
прошлогодней прибыли на региональное развитие, но теперь придется немного
поджаться. Я благодарен владельцам за то, что положенная коллективу часть
прибыли была ему выплачена в виде премии. Хотя было бы резонно, если бы
владельцы решили, что, раз они понесли ущерб, то и коллектив должен пострадать…
А вообще я считаю, что Фридман поступил как жлоб. Он лучше всех знает,
что заметка была правдива. И репутация у него, кстати, в этой ситуации только
пошатнулась.
-
Как вы считаете, в этой ситуации медиасообщество должно было
объединиться?
- Коллективные письма писать – кому? Это смешно.
Можно было бы объявить, например, рекламную блокаду, но это связано с денежными
потерями. Просить об этом коллег – некорректно. А мне этого никто не предлагал.
Нужно провести одну-другую совместную акцию, но ни на какое действие
медиасообщество сейчас не способно. Был в прошлом году замечательный пример.
Российская профессиональная футбольная лига отправила всем какой-то дикий
договор об аккредитации: если на полосе публикуется заметка о футболе, там не
должно быть рекламы фирм, конкурирующих со спонсорами РПФЛ. И фотографии надо
куда-то высылать на просмотр. Такого в мире нет, все были поражены. Но никто
ничего не предпринял. А стоило всего лишь помещать всем изданиям вместо
фотографии черный квадрат на протяжении пяти туров, и об этом договоре все сразу
бы забыли. А наше сообщество даже такую мелочь сделать не смогло.
Я считаю, что, как такового, сообщества СМИ не существует. СМИ не хотят
консолидироваться. Дело в том, что наше медиасообщество неправильно расставляет
приоритеты. Есть вопрос конкуренции внутри рынка, а есть вопрос защиты этого
рынка. Акцент надо ставить на защите рынка, а не на конкуренции, а у нас пока
все наоборот. Если бы издатели объединились, это была бы сила. А сейчас мы,
например, не можем выставить свои условия распространителям. Изменить условия
игры можно, но не в одиночку.
Вообще положение дел в СМИ – это отражение процессов, которые происходят
в обществе. А гражданского общества у нас в России нет. И все остальное –
следствие этого факта.
- Сейчас
широко обсуждается новый закон о СМИ. Что вы о нем думаете?
- Я перестал играть в эти игры. Своей
первоочередной задачей мы считаем выпуск газет и журналов. Кстати, когда вышел
нулевой номер, владелец «Ъ» Владимир Яковлев, который был тогда и главным
редактором, написал статью, в которой привел слова Ленина о том, что газета
должна быть не только коллективным пропагандистом и агитатором, но также и
коллективным организатором. Так вот, еще в статье было сказано, что «Ъ» не имеет
отношения ни к пропагандистам, ни к агитаторам, ни к организаторам. Наша задача
– информировать читателя о том, что происходит.
Когда власти вспоминают об
этом законе? Когда появляются какие-то сиюминутные задачи. Например,
использовать закон в русле борьбы с терроризмом или накануне выборов. Потом о
нем снова забывают. При существующей модели общества законы, по большому счету,
всем только мешают.
-
Каким
же, по вашему, должен быть закон, чтобы никому не мешать?
- Закон должен соблюдать интересы всех. Он
должен, с одной стороны, защищать владельцев, с другой - защищать журналистов от
владельцев, с третьей - защищать журналистов от власти и власть от журналистов.
А у нас пока все происходит, что называется, «по понятиям».
-
Но ведь вы существуете в этом пространстве и должны участвовать в происходящих в
нем процессах.
- Не получается. Можно, конечно, сделать вид, что ты на
что-то влияешь, но это не так. Если, я, скажем, играю в игру, что у нас все
хорошо: выпускаем солидное издание, растем, развиваемся – это полезно, потому
что позволяет выпускать более качественный продукт. Но играть в игру, в которой
надо притворяться, будто я лично или ИД «Коммерсантъ» можем на что-либо повлиять
- это бессмысленно. Такая игра отнимает слишком много сил и времени, и к тому же
абсолютно бесполезна.
Когда «Ъ» организовывался, он был очень отдельным
изданием. Была «совковая» пресса, и была одна газета «несовковая». Нас не
тяготил груз прошлого, это касалось и верстки, и стилистики заметок, и
заголовков. Вся нынешняя пресса родилась из «Ъ». У «Ъ» не было аналогов. И это
на 99% заслуга Владимира Яковлева, который на пустом месте запустил новый
проект. И все составляющие: коммерческое позиционирование, распространение,
система оплаты, структура редакции – все это было сделано с нуля. И довольно
долго так и оставалось. В подобной изоляции «Ъ» чувствует себя
привычно.
-
Можно сравнивать положение дел в
российских СМИ и, к примеру, в европейских или американских?
- Разве что по экономическим показателям.
И сравнение будет не в радость. Возьмем хотя бы рекламу. В «Ъ» полоса стоит
около $24 тысяч. А в Wall Street Journal – $150
тысяч. Хотя «Ъ» считается очень дорогой газетой. Теперь
сравним тиражи качественной прессы. В конце года тираж «Ъ» достигает 120 тысяч
экземпляров. Для нас пересечь этот рубеж – большая победа. А центральные издания
в Европе, на куда меньшей территории, расходятся тиражами в 300 тысяч
экземпляров. В этом отношении мы здорово отстаем от зарубежных коллег.
Дело
в том, что аудитория серьезной качественной прессы не растет, хотя, казалось бы,
при полной похожести телеканалов тиражи должны расти. Складывается впечатление,
что людям не нужны качественные новости. Одной из возможных причин этого я
считаю длительный период, когда люди вообще не читали газет. Он наступил после
всплеска гласности и полной свободы слова. Тогда тираж «Ъ» достиг, если я не
ошибаюсь, 600 тысяч экземпляров, а у «КП» и «АиФ» тиражи были вообще
запредельными. Люди заполитизировались до предела. А потом наступил брейк.
Поднялась цена изданий. Подорожали бумага, услуги почты, нарушилась система
доставки в регионы - и регионы отвыкли читать.
-
А когда, по-вашему, в
регионах начнется подъем прессы?
- Ну, «желтая пресса» и сейчас там
неплохо развивается. Для рядового потребителя это заменитель литературы,
суррогат. То же чтиво, только дешевле. А региональные издания качественной
прессы не окупаются, это бизнес нелегкий и затратный. Например, Афинская
Олимпиада обошлась нам примерно в $35 тысяч и окупилась за счет спонсорской
помощи. А могла и не окупиться. Но мы все равно должны были послать журналистов.
«Желтой прессе» этого не надо. Вот она и дешевле. Но отказываться от регионов
нельзя, это очень перспективное направление. Они должны начать развиваться, хотя
бы по законам физики. Кое-где и у нас есть успехи, хотя интеллектуальный уровень
российской аудитории пока низок.
-
Вы ищете новые
способы привлечения аудитории, рекламодателей?
- Нам надо быть крайне
осторожными. Наш потребитель дико консервативен. Даже когда мы переходили на наш
нынешний формат, все были недовольны. Полгода люди не могли к нему привыкнуть,
причем не простые обыватели, а люди, занимающие вполне высокие должности.
Вот и на цвет мы пока не переходим, чтобы не ошибиться с имиджем. Мы
проводили исследования, суть которых заключалась в том, что людям давали
иностранные газеты, о которых они ничего не знали. По внешнему виду нужно было
определить, какое это издание: развлекательное или серьезное. Результаты
показали, что цвет воспринимается как принадлежность к развлекательному изданию.
Есть опасность, что при переходе изменится имидж «Ъ». Аудитория может сказать,
что «Ъ» скатился в «желтизну».
Еще хочу добавить, что любой стратегический
ход затратен. Любой шаг надо рекламировать. Если я не ошибаюсь, на изменение
макета мы потратили около миллиона долларов. Когда меня спрашивали, зачем мы на
это пошли, я отвечал, что прежний формат не моден: «так уже не носят». Хотя,
наверное, мы что-то с этого получили, динамика роста за последние пять лет у нас
неплохая. Ведь мы современная газета и должны соответствовать времени.
- Сейчас на арену все чаще выходят западные
издатели. Меняют ли они правила игры на российском рынке?
- Чем больше
изданий, тем жестче конкуренция. Но я не ощущаю, что западные издатели что-то
сильно меняют. Они, скорее, играют по нашим правилам. Попытки впрямую
скопировать западные проекты бесперспективны. Например, журнал «Новый очевидец».
Он был сделан, как New Yorker - заменитель чтива, рассчитанный на
продвинутую аудиторию. Но наша продвинутая аудитория читает книги, а не
вторичный продукт.
«Ведомости» - качественная газета, но они изначально
решили, что будут освещать лишь сферу бизнеса - ни политики, ни спорта, ни
культуры. В итоге их тираж в три раза меньше нашего. Аудитория у нас общая, но
читатель понимает, что в России бизнес и политика переходят друг в друга,
поэтому газета без новостного политического блока – кастрирована.
-
Но ведь одна из сильнейших современных тенденций –
специализация изданий. Чем она уже, тем скорей издание найдет свою аудиторию. Вы
с этим согласны?
- В отношении новых изданий – да. Но «Ъ» находится в
иных условиях, у него очень старый бренд. И на нас работает репутация. А вот
начинать с нуля подобный проект я бы не стал.
-
Какую «производственную» проблему современных российских
СМИ вы считаете главной?
- Кадровую. Я говорю, естественно, о
качественных журналистах. На факультетах журналистики преподают либо неудачники,
либо пенсионеры, либо военные. В «Ъ», когда требуется пополнение, со стороны
приходят единицы. А так растим здесь, в недрах. В «Ъ» есть своя школа, и мы
можем делать хороших журналистов из ничего. Во всем мире журналист – это вторая
профессия, второе образование. Чтобы стать толковым журналистом, нужна
специализация.
Та же проблема с управленческими кадрами, рынок очень
узок, все переманивают друг у друга одних и тех же людей. Нет рынка
специалистов, есть регенерация вымываемых кадров.
-
Какие события на медийном рынке вы можете
прогнозировать?
- У нас в стране вообще очень сложно что-то
прогнозировать. Мы даже бизнес-план разрабатываем только на год. Вдруг запретят
еще какой-нибудь сегмент рекламы – тогда кранты. До конца года не было ясно,
оставят нам льготу на НДС или нет. Нет, не оставили, платим теперь 18% вместо
10%. Я не против, но мы же в правовом государстве живем, надо же заблаговременно
предупредить, что льготы будут сняты. А мне об этом сообщает в конце декабря
один высокопоставленный чиновник, под страшным секретом. Что же можно говорить о
более серьезных вещах? Наше правительство непредсказуемо. Взяли, например, и
запретили продажу газет в метро. Тиражи тут же упали, в том числе и у нас.
Пришлось выкарабкиваться. Так же не делают, надо предупредить.
А вообще во всем
этом есть доля условности - мы играем в такую игру.
