“Надо же, как он “мочит” “Единую Россию” и Суркова!”, - сказала хозяйка дома, где я оказался в гостях в один из минувших праздничных дней. Краем уха она следила за рассуждениями Алексея Пушкова, ведущего аналитической программы на ТВЦ “Post Scriptum”, который как раз вещал, что новый праздник народного единства, второй год отмечаемый 4 ноября, не только ничего не говорит уму и сердцу русского человека, но и мобилизует ультра-националистов, попытавшихся организовать “Русский марш”.
В моих мозгах тут же выстроилась логическая цепочка: 4 ноября придумано “Единой Россией”, “Единая Россия” – детище Владислава Суркова; Пушков считается представителем на телевидении противостоящей ему фракции “силовиков” в Кремле. Все сходится. А если вы регулярно смотрите программу “Реальная политика” на НТВ Глеба Павловского, соратника Владислава Суркова, то обратите внимание на насмешки над новообразовавшейся партией “Справедливая Россия”, созданной, похоже, фракцией “силовиков” в Кремле в пику “Единой России”.
Память невольно возвращается к ельцинским временам, когда политические программы на ТВ смотрели, главным образом, чтобы узнать, как популярный ведущий Д., на канале контролируемом олигархом Б., будет “мочить” властную фракцию, осуществляющую патронаж над конкурирующим олигархом Г; и чем ответит олигарху Б. и его собственным кремлевским покровителям популярный ведущий К. на канале, принадлежащем олигарху Г. “А все говорят, что в России нет больше независимого ТВ”, - подумалось теперь с гордостью.
Однако радостная мысль сменилась тревожной: “Неужели Путин настолько ослабел, что уже не способен продиктовать телевидению правильный тон в освещении главного национального праздника страны?”. А это напомнило позднегорбачевские времена: тогда весь Советский Союз ждал от своего президента четких и ясных руководящих указаний (правда, все разных), а тот всё балансировал. В результате его сначала в августе 1991 года попытались (безуспешно) свергнуть силовики, а, в конечном счете, в Беловежской Пуще свергли “демократы”. “Если Путин срочно не закрутит гайки и не объявит, что остается на третий срок, то и до “цветной революции” доиграемся”, - подумал я мрачно.
Прошло несколько дней и, наблюдая за ажиотажем, с каким наши СМИ обсуждают результаты выборов в конгресс США, я как будто вернулся в брежневские времена. Тогда, помнится, граждане начинали читать газеты с предпоследней страницы, отводимой для международной информации, нередко ей и ограничиваясь. Дело в том, что жителей застойной страны, скучавших под властью геронтократов, страшно увлекала политика в тех краях, где результат не был предопределен заранее. Живя за “железным занавесом”, мы были гражданами мира (моя бабушка уверяла, что моими первыми сознательными словами были не “мама” или “папа” и даже не “Никита Сергеевич Хрущев”, а: “генерал Шарль де Голль”); а, став открытым плюралистическим обществом, превратились в провинциалов, которых ничего кроме собственных болячек не интересует. И вдруг такой всплеск интереса к, прямо скажем, не самому выдающемуся событию мировой политики. Неужели мы действительно “возвращаемся в Европу”?
Вы думаете, я один заметил такое поразительное смешение духов сразу нескольких эпох? Так случилось, что в минувшие дни я часто ходил в гости и, сидя за накрытым столом на кухнях у друзей, мы не столько обсуждали детей и собак или сплетничали об общих знакомых, сколько просчитывали варианты ухода США из Ирака, дискутировали о значении очередного бунта в Киргизии, докапывались, в пользу кого из “наследников” куплено то или иное издание или создан новый медиахолдинг. Один в один столь любимые в застойные времена “кухонные разговоры”, служившие формой то ли внутренней эмиграции, то ли, напротив, социального и политического активизма советской интеллигенции. Мы даже тосты поднимали в ностальгическом духе.
В хорошее время живем!
Алексей Панкин, независимый журналист и медиааналитик
