Ровесник Октябрьской революции и фронтовик, Яков ЛОМКО
руководил Объединенной редакцией газет "Московские новости" на
иностранных языках с 1960 года в течение 20 лет. Сейчас профессор Ломко читает
курс лекций "Внешняя политика и международная журналистика" в Российском
университете дружбы народов и является председателем Ассоциации ветеранов
журналистики Москвы. В дни юбилея он рассказывает о прежних "Московских
новостях".
- Яков Алексеевич, как вы пришли в газету "Москоу
ньюс"?
- Если быть точным, я пришел в Объединенную редакцию газет
"Москоу ньюс" и "Нувель де Моску". Потом к ним добавились газеты на испанском и
арабском языках, журнал "Век XX и мир" на пяти языках и другие издания. Меня
назначили редактором, можно сказать, против моей воли. Я был заместителем
начальника Совинформбюро, позже ставшего Агентством печати "Новости", и работа
там мне очень нравилась. "Москоу ньюс" была создана в 1930 году под эгидой
Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС). В ходе борьбы с
космополитами в 1949 году был расстрелян редактор Михаил Бородин, а газета
закрыта. Издание ее возобновилось только в 1956 году.
"Москоу ньюс"
считалась одной из центральных газет, ее редактора назначали на уровне секретаря
ЦК КПСС. У каждой газеты в ЦК был свой инструктор из отдела агитации и
пропаганды. "Москоу ньюс" повезло: ее курировал Александр Яковлев. С Александром
Николаевичем мы сразу нашли общий язык. Самое главное, у нас совпали взгляды на
то, как реформировать газету.
- И в чем заключались реформы?
- С 1956 года газета выходила два раза в неделю и иногда целиком
заполнялась длиннейшими речами Хрущева. Я понимал, что газета, рассчитанная на
зарубежного читателя, не должна быть партийной, советской. Александр Николаевич
меня поддержал. Фактически это был возврат к первоначальному замыслу 1930 года -
выпускать газету без идеологии для искренних сторонников СССР.
С января
1961 года газета "Москоу ньюс" стала выходить еженедельно в нынешнем формате. На
первой полосе мы ставили большую фотографию. В газете ввели постоянные рубрики,
привлекли к работе известных общественных и культурных деятелей. В газете всегда
работали иностранцы. Мы исходили из того, что нашу газету за рубежом будет
читать интеллигенция, поэтому у нас была "Литературная страница", на которой
публиковались отрывки из художественных произведений.
- А кто
финансировал газету?
- В коммунистическое время существовал
хозрасчет. Тогда было мнение, что все газеты должны быть прибыльными. У нас тоже
была задача уйти от дотационности, и я сидел и думал, как получить две десятых
копейки от стоимости каждого экземпляра. За рекламу одной зарубежной табачной
фирмы, опубликованную в 30 номерах, мы получили 26 тысяч фунтов стерлингов. За
это нам досталось от Комитета по культурным связям, которому подчинялись все
организации, связанные с работой с зарубежными странами. Нас защитили в ЦК.
Часть сверхплановой прибыли мы направляли на строительство жилья для своих
сотрудников - 300 - 350 квадратных метров в год. Проводили соревнования на приз
нашей газеты по спортивной гимнастике и фигурному катанию. Мы рекламировали наши
экспортные организации и получали доход 110 - 120 тысяч рублей в год. Потом
начали делать спецвыпуски, посвященные отдельным странам. Это давало
дополнительный скачок в тираже. В 1969 году стала выходить газета на арабском
языке тиражом 150 тысяч экземпляров. К 1970 году "Москоу ньюс" выходила тиражом
более 650 тысяч. Наша газета считалась самым крупным изданием на английском
языке в тех странах, где этот язык не является ни родным, ни государственным.
- И как к вам относились за рубежом?
- Для разных
регионов мира у нас были свои сменные полосы. Газета на английском выходила в
шести вариантах, иногда и больше. На французском - в пяти-шести вариантах. В США
отправляли 20 тысяч экземпляров. Госдепартаменту это не очень нравилось. Они
разослали нашим читателям анкету с вопросами типа "Кто вас заставляет выписывать
эту газету?" Многих это испугало. Фирма Four Сontinentals Books, которая
распространяла газету, стала терпеть убытки. Потом американцы начали "зажимать"
журнал Soviet life. У нас им отвечали "взаимностью": журнал "Америка" с огромным
трудом находил здесь своего читателя.
- О русском издании речь не
заходила?
- Заходила, но я был против этого, так как газета
создавалась для снабжения иностранного читателя объективной информацией о нашей
действительности. Кроме того, внутри страны тираж газеты на английском рос
постоянно, о чем как-то доложили Суслову. Он сказал: "Ну что ж, пусть уж лучше
читают нашу газету на английском, чем иностранную прессу".
-
Оказывалось ли давление со стороны ЦК, КГБ?
- У меня на этот случай всегда была
очень удобная отговорка: "Западный читатель этого не поймет". Сразу оставляли в
покое. Мы имели возможность рассказывать о наших проблемах откровеннее, чем это
делалось в русскоязычной прессе. Наша газета никогда не была "трубадуром идей
марксизма-ленинизма". В приложении, рассчитанном на речи партийных лидеров, мы
ухитрились опубликовать перевод повести "Один день Ивана Денисовича". И это
"проглатывалось" наверху, главное, нужно было их убедить. Но "идти вразрез" с
партийной линией было нереально, и мы это понимали. Работали в интересах своей
страны, но старались быть ближе к общечеловеческим ценностям, зная, что только
так можно завоевать доверие читателей.
Сергей БОРИСОВ
