На всех прошлых выборах в России (за исключением парламентских 1999 года)
вся государственно-«демократическая» пропагандистская машина, прежде всего,
телевидение, работала на президентов. Результаты были разными. В 1993, 1995,
1996 годах огромные телесилы бросались на то, чтобы добиться триумфа для Ельцина
и «демократов», и раз за разом народ голосовал «назло». В 1993 г. – за клоунскую
ЛДПР, в 1995 – за КПРФ. В 1996, когда усилия СМИ навязать Ельцина еще на один
срок приобрели размах психологической войны, Зюганов получил без малого 40%
голосов, раза в полтора больше «естественного» коммунистического электората.
Власть тогда была вынуждена в беспрецедентных масштабах задействовать
административный ресурс. С Путиным другая история. Уже на президентских выборах
2000 года он воспринимался скорее как антипод Ельцина, чем как его наследник,
чему и обязан победой больше, чем телевидению. Рассуждая о недавних выборах,
можно дискутировать, добавила или отняла у «Единой России» голоса навязчивая
телепропаганда, но ясно, что, имея политическую поддержку Путина, она победила
бы и без поддержки телевидения. Можно спорить, как повлияла на избирателей
антикоммунистическая пропаганда того же телевидения (в этот раз, кстати,
достаточно умеренная по сравнению с прошлыми годами), но ясно, что в
общественном мнении погубила коммунистов не она, а связь с олигархами. Не
забудем и того, что хотя новые избирательные законы не помешали телевидению
продвигать «ЕР» и задвигать коммунистов, они дали партиям гораздо больше
возможностей, чем раньше (или вынудили) общаться с избирателем с экрана
напрямую, без посредничества журналистов. В результате позорно проиграл СПС, те
самые «молодые», за которых призывал голосовать Ельцин. Недотянуло «Яблоко».
Зато успеха добилась «Родина», единственная партия, у которой были не только
рекламные слоганы, но и содержательная платформа.
Да, телевидение не было объективным, да использовался административный
ресурс, но безобразия - из-за предрешенности главного результата – творились в
гораздо меньших масштабах, чем на предыдущих выборах. (Поэтому, кстати, когда
наблюдатели ОБСЕ говорят о «регрессии демократического процесса в стране», мне
очень интересно понять, что они берут за точку отсчета).
Если суммировать «мессидж» выборов двумя словами, то получится вот что:
народ показал, насколько он надеется на Путина, и насколько отвергает ельцинское
наследие.
В этом и заключается фундаментальный парадокс ситуации, на который
почему-то совсем не обращают внимания средства массовой информации: Путин был
выдвинут в президенты в качестве наследника Ельцина. И, следовательно, поставлен
оберегать реальное (а не вымышленное, существующее в головах иностранцев и
отечественных «демократов») наследство: коррумпированный антирыночный
олигархический капитализм в интересах единиц за счет большинства, и эту
коррупцию прикрывающая «демократия», основанная не на уважении к институтам, а
на президентских подачках.
Народный же мандат требует от него отказа от этого наследства, что может
означать только одно: создание экономики равных возможностей, защита слабых и
развитие обеспечивающих это политических институтов.
Деятельность Путина до сих пор могла быть в равной мере интерпретирована
и как верное служение «хозяину», и как попытка сохранить систему, поменяв в ней
винтики и шестеренки, и как накопление сил для демонтирования ельцинской
системы.
Нынешний состав Думы дает президенту возможности для движения во всех
направлениях. Появление в Думе «Родины» во главе с сильным и некоррумпированным
экономистом Сергеем Глазьевым (он чуть ли не единственный член первого
гайдаровского правительства «молодых реформаторов», не воспользовавшийся
гос.службой для самообогащения) впервые открывает перспективу выработки
действительно отвечающей национальным интересам программы экономических реформ:
разумно протекционистской и социально ориентированной. В этом он найдет
поддержку и коммунистов, переставших быть инвестиционно привлекательными для
олигархов в силу малочисленности фракции, и той части депутатов от «Единой
России», которые представляют интересы несырьевых регионов, и ориентированного
на реальное производство капитала. Иными словами, под знаменами Глазьева в Думе
может образоваться действительно серьезная реформаторская сила.
Не забудем, однако, и о том, что если считать лозунгом современного
русского либерализма «воруй и дай воровать другим», то в «Единой России»
либералов, пожалуй, даже поболе будет, чем в СПС. И эти силы могут быть хороши
для Путина-наследника, но опасны для Путина-реформатора.
А мы продолжим ждать ответа на вопрос: «Кто вы, мистер Путин?»
Алексей Панкин 
