Вот событие в мире медиа, уносящее мысль далеко за пределы журналистики.
Пулитцеровский комитет рассматривает вопрос о лишении (посмертно) корреспондента
«Нью-Йорк таймс» Уолтера Дюранти премии, которую он получил в 1932 г. за
репортажи из Москвы, восхвалявшие Сталина. Сегодняшнее руководство «Нью-Йорк
таймс» не возражает - им стыдно за то, что в газете могли печататься такие
материалы.
Позиция очень достойная. Если допущена ошибка, она должна быть
исправлена, сколько бы лет не прошло. Почему же, спрашивается, в репортажах из
Москвы и в редакционных статьях в американских изданиях, посвященных очередному
обострению отношений между государством и олигархами, мы постоянно читаем про
то, что в России, мол, нужно подвести черту под недавним прошлым, и забыть былые
грехи эпохи первоначального накопления?
Видный знаток этой самой эпохи, бывший зам.председателя Счетной палаты и
один из основателей движения «Яблоко» Юрий Болдырев, в своих книгах «О бочках
меда и ложках дегтя» и «Похищение Евразии» доказывает, опираясь на официальные
документы, что большинство приватизационных и иных бизнес-схем, давших рождение
нынешней олигархии, были результатом незаконного сговора высших должностных лиц
государства с «предпринимателями» и нанесли ущерб стране.
Так что же плохого в том, чтобы восстановить законность и справедливость?
Ведь не может надежная и инвестиционно-привлекательная рыночная экономика
основываться на преступном сговоре и обмане народа. И никакие амнистии тут не
помогут. Не говоря о том, что самому Западу подобные амнистии чужды и не только
в журналистике. Франция даже демократической России не простила «царских
долгов», хотя со времен Первой мировой войны на нашей земле два государства
сменилось.
Мне кажется, что в свете той щепетильности, которую американская пресса
проявляет к тому, как она освещала Россию в 30-е годы, ей следовало бы
задуматься и о сегодняшнем освещении. Ведь Дюранти, в конце концов, получил
Пулитцера за то, что отражал типичные интеллигентские стереотипы своего времени.
И если сегодня на Западе принято любить олигархов, это не значит, что они этой
любви достойны.
И уж совсем непонятно, почему о незыблемости основ нынешнего
экономического устройства с таким упорством говорит президент Путин.
Вполне допустимо, что его как наследника Бориса Ельцина устраивает
имеющаяся непрозрачная и нестабильная ситуация. Возможно, опираясь на властную
вертикаль, он собирается и дальше управлять государством на основе некоего
неформального торга с узким кругом олигархов, обладающих экономической властью,
периодически наказывая тех, кто условия сих неформальных договоренностей
нарушает.
Позиция эта, однако, слаба и уязвима. После того, как по государственному
телеканалу «Россия» 25 октября был озвучен ультиматум Анатолия Чубайса, по
существу потребовавшего от президента индульгенции на все возможные преступления
олигархов, стало ясно, что тот факт, что госТВ бесконечно воспевает Путина,
вовсе не означает, что президент его реально контролирует. Любые наемные
менеджеры, управляющие госТВ как собственной частной кампанией, легко разменяют
политическую лояльность на обещания, что им, в случае предательства, эти
компании просто подарят, да еще и финансирование подбросят. Измены же при
кулуарной политике с ограниченным числом игроков – это норма, причем не только
на телевидении.
Допустим и другой вариант. Путин либо не знает, как сделать экономику
нормальной, либо не имеет сил. В этом случае, выход у него только один:
обращение к народу. Он вполне может сформулировать простые вопросы для повестки
дня грядущего избирательного сезона: как сделать нашу экономику законной и
справедливой с минимально возможным ущербом? И пусть партии соревнуются в
поисках ответов, а не в «черном пиаре».
И да послужит нам всем вдохновляющим примером Пулитцеровский комитет и
“Нью-Йорк таймс”.
