По моему опыту, Юрий Щекочихин не был простым человеком в общении, даже
дружеском. Однажды (было это в самом конце 80-х) во время гулянки у меня дома я
назвал его «героем застоя». Они дулся на меня несколько лет после этого.
Конечно же, у меня и в мыслях не было обидеть Юрия Петровича. Вот что я
хотел сказать тогда и повторяю сейчас: не было бы у нас никакой перестройки и
гласности, если бы во времена, которые сегодня называют «хрущевской оттепелью» и
«брежневским застоем», в обществе – во вполне официальных его структурах, в том
числе и в средствах массовой информации – не стали бы появляться очаги
свободомыслия, сопротивления системе, пусть не ее идеологии, но ее мерзким
повседневным проявлениям.
Одним из таких очагов была «Комсомольская правда», орган ЦК ВЛКСМ, третья
по статусу в официальной иерархии после «Правды» и «Известий» общенациональная
ежедневная газета, в которой начинал журналистскую карьеру Юрий Щекочихин в те
годы, когда главным редактором там был мой отец, Борис Панкин.
«КП», какой я ее помню в 60-е-70-е годы, была большой семьей. Журналисты
не только работали вместе, они ходили друг к другу в гости, ездили на пикники,
мужики болели на стадионах за футбол и хоккей – и всюду брали с собой детей.
Старшие дети легко сходились с младшими сотрудниками «Комсомолки». Многие из нас
прошли через «Алый парус». Сейчас я даже не могу вспомнить, познакомился ли я
сначала со Щекочихиным по его статьям или сразу лично.
Вот что такое был «Алый парус». Рассказывает Инна Руденко, сегодня
обозреватель «КП», а в те годы – член редколлегии газеты. «Где-то в середине
60-х гг. к нам в редакцию пришла учительница средней школы и привела трех
старшекласников, которые выпустили «возмутительную», по ее мнению, стенную
газету. Мы стали читать. И тут же взяли одного из них, десятикласника Алексея
Ивкина, на работу. Он стал капитаном «Алого паруса», газетной полосы для
школьников. Выглядел он, действительно, «возмутительно»: длинные волосы,
немыслимые брюки, рубашка, завязанная узлом на животе. «Алый парус», однако,
делали только школьники. Более того, ни один «взрослый» материал для подростков
не попадал в газету без того, чтобы школьники не сказали, что им это
действительно интересно».
«Щекочихин пришел в «Алый парус» в самом начале семидесятых. Он
бесконечно куда-то ездил – на какие-то съезды хиппи, он знал всех лидеров всех
молодежных группировок, он приводил их в редакцию. Он завел в «Алом парусе»
рубрику «Письма из подворотни». Мне запомнилось, как однажды твой отец у себя в
кабинете «главного» сам перепечатывал эти письма на машинке, настолько ему не
терпелось, чтобы они скорее попали на полосу».
«Мы получали письма мешками. Прошло 30 лет, но и сегодня люди, которые
познакомились через «Алый парус», продолжают общаться, дружат между собой их
дети…»
Вспоминает мой отец: «Самое сильное воспоминание, которое сохранилось от
молодого Щекочихина – это то, что чуть ли не после каждого появления «Писем из
подворотни» меня вызывали в ЦК ВЛКСМ и требовали закрыть идеологически вредную
рубрику. Самое парадоксальное, что разносы мне устраивал человек, который позже
прогремел на весь мир, как один из главных «прорабов перестройки»».
И, напоследок, воспоминание Алексея Ивкина, которого (после того, как тот
был призван в армию в 1972) Юрий Щекочихин сменил на посту капитана «Алого
паруса»: «С самого раннего возраста в силу журналистских интересов Юра был
знаком с изнанкой жизни. Однако я не помню, чтобы он хоть раз ругнулся матом,
даже в сильном подпитии, до того, как стал депутатом Государственной Думы».
Спасибо тебе, Юрка, что ты у нас был.
Алексей Панкин
The Moscow Times, 08.07.03
