Я пришел к такому лестному для современных газет выводу, сопоставив собственную реакцию на освещение в СМИ двух недавних трагедий – терактов в московском метро и гибели президента Польши - с реакцией окружающих меня людей, а также журналистов, пишущих о СМИ.
«Не могу больше смотреть телевизор», - сказал мне в воскресенье утром сосед. Я сразу понял, что он имеет в виду беспрерывные повторы кадров обломков самолета президента Польши Леха Качиньского и его спутников. Моему соседу около 60 лет, он отставной капитан милиции, много чего в жизни повидавший.
Я тут же вспомнил разговор с 12 летней дочерью в понедельник 29 марта, в день двойного теракта в московском метро. «А нет ли каких-нибудь других новостей?», - спросила она, вернувшись из школы и застав меня на кухне у включенного на новостном канале «Вести-24» телевизора и работающего на волне «Эха Москвы» радиоприемника. Оказалось, что на одном из уроков ее классу показали телевизионные новости, посвященные взрывам в подземке. Стресс, видимо, был настолько силен, что обсуждать со мной, что говорили при этом учителя, как реагировали дети, что сама она чувствует, она категорически отказалась.
После московских взрывов журналисты и обозреватели целого ряда изданий: «Московского комсомольца», «Новых известий», «Известий», «Коммерсанта» подсчитали, с каким опозданием какой центральный канал начал освещать это событие. Телевизионщиков упрекали в том, что они не изменили запланированную сетку вещания в пользу спец.выпусков, посвященных трагедии. «Скорее всего [руководители телеканалов] действовали по инерции: вот дадут указания сверху, тогда и изменим сетку вещания, тогда и расскажем зрителям, что происходит в столице», - пишет телеобозреватель «Известий» Ирина Петровская. Возможно, так оно и было, но никакого значения в наше время это уже не имеет.
Вот, например, схема моего медиапотребления в тот день. Я узнал о первом теракте на «Лубянке» из бегущей строки по «Вестям-24», которые смотрю за завтраком. Тут же включил «Эхо Москвы», где уже полным ходом шло освещение ситуации. Затем стал рыться по сайтам: слушал другие радиостанции, заходил на новостные ресурсы. Т.е., объем информации, обрушившийся на меня с первых часов трагедии, был огромен: от сведений о количестве жертв до комментариев экспертов и официальных лиц, до звонков радиослушателей и дискуссий в блогосфере, до полезных советов, как лучше перемещаться по Москве в условиях, когда метро полупарализовано.
Eсли бы газетчики не рассказали в последующие дни, что ТВ недостаточно полно освещало ситуацию, я бы этого даже не заметил. Скорее, я благодарен своей дочери: заставив меня выключить телевизор и радио, она как будто действовала в соответствии с рекомендацией профессионального психолога, опубликованной «Известиями» в тот же день, что и филиппика Петровской: мол, одно из самых действенных средств борьбы со стрессами – «думать о чем-то другом, не концентрироваться на теракте. Размышлять о вещах, которые важны для вас: семья, работа».
В прошлое же воскресенье, когда я, подобно капитану милиции, уже не в силах был еще и еще раз разглядывать страшные кадры обломков разбившегося самолета Качиньского, а развитием событий интересовался, я зашел на сайт «Комсомолки». Вот кто работал в тот день в мультимедийном режиме 24/7! И я понял, какое это счастье, что хотя в газете тебе подсовывают то же самое видео, ты сам решаешь, запускать его или не запускать. Главное, что и так все понятно из текстов.
Телевидение может соперничать с такой подачей новостей разве что бегущей строкой.
Алексей Панкин, главный редактор журнала «Стратегии и практика издательского бизнеса. WAN-IFRA-ГИПП Magazine».
